Вершинин Геннадий Васильевич

Автобиография

По родословной, которую составила жена, мой пращур (по линии матери) Кузьма Лещев родился примерно в 1800 году в деревне Фоминск Очерского уезда Пермской губернии. У его сына Никифора (моего прапрадеда) было двое детей Александра и Иван. Все родом из крестьян. Иван Никифорович, прадед, не дожил до своего столетия 3 года и умер слепым в селе Григорьевское Нытвенского района в 1947 году. Наиболее колоритная фигура дед Андрей Иванович Лещев. Он родился в 1883 в Фоминске третьим ребенком в семье. А всего у Лещевых Ивана Никифоровича и Татьяны Киприяновны (моей прабабушки) было семеро детей: Василий, Петр, Андрей, Иван, Егор, Ольга и Мария. Василий, Петр и Андрей освоили ремесло портного. Ольга - монахиня. Егор (так его чаще звали, а по паспорту – Георгий) учительствовал в селе Новорождественское Лысьвенского района. Селяне его очень уважали. Началась Великая Отечественная война. Георгий Иванович  ушел на фронт. Летом 1943 года убит, похоронен в селе Привольиш Лисичанского района Ворошиловградской области на Украине.

Андрей Лещев женился на Евдокии Залазаевой из деревни Пикули Болышесосновского района. У Евдокии Ивановны (моей бабушки) были два брата Артемий и Алексей, и сестра Мария. Брат Артемий репрессирован в 1937 году. У Евдокии Ивановны и Андрея Ивановича родились дети - Ксения, Михаил, Евгений, Мария, Анна (моя мать), близнецы Таисья и Игнатий. Михаил умер в возрасте 17 лет от воспаления легких: разгоряченный, поел снега. Евгения (работал слесарем в Лысьве) убили в 1950 году. Та же участь постигла офицера Советской Армии Игнатия Лещева в 1969 году. Похоронен в Горнозаводске. Ксения и Мария унаследовали профессию отца, работали портнихами.

До 1930 года Лещевы жили в Фоминске Очерского района. Работящая, крестьянская семья нищеты не испытывала. Но и трудились все - и родители, и дети - от зари до зари на своем поле. Выращивали хлеб, лен сеяли, держали двух буренок, пару лошадей, с десяток овец, столько же овечек. Дед к той поре обзавелся сеялкой, молотилкой, жаткой, веялкой, сенокосилкой. Но когда дело дошло до сплошной коллективизации, Андрей Иванович, не дожидаясь раскулачивания и "выселок", продал за бесценок дом и переехал к брату Петру на хутор Кухтанка Лысьвенского района. Снова обзавелись хозяйством, раскорчевали около 15 гектаров неудобицы. Но и здесь им не дали долго единоличничать. Пришли уполномоченные из сельсовета и заявили - вступайте в колхоз или скотину всю заберем. Пришлось вступить. И с лошадью Лебедкой расстались: в колхоз забрали. Дед и бабушка стали работать свинарями. Андрей Иванович еще и пасеку колхозную сторожил. В 1940 году на Кухтанку снова пришли представители Советской власти: "Переезжайте на центральную усадьбу колхоза Заря" или хоть куда, так как хутора ликвидируют." И снова Лещевы сдернулись с обжитого места, уехали в деревню Макариха Чусовского района. Там Андрей Иванович работал конюхом. Кстати, крестьянствовал он только в страду, зимой же (это еще и в Фоминске) ездил по деревням и селам, шил по заказам верхнюю одежду богатым людям. Деда и в гражданскую войну (служил в Красной Армии) использовали, как портного – шил, приталивал шинели и кителя офицерам.

После войны какое-то время работал и портным в пошивочной мастерской Лысьвы. Причем, слыл большим мастером своего дела. Петельку вручную обмечет - машине так не сделать. Шил он верхнюю одежду и для женщин. Бывало, придет дамочка на примерку: вот тут что-то жмет, а здесь бы посвободнее сделать. А дедушка-профессионал видит, что в костюме нет никакого изъяна. Просто привередничает женщина. Ухмыльнется дед в бороду, скажет: "Хорошо, приходите через два дня. Все исправим." И повесит костюм на плечики. Придет дамочка в назначенное время, примеряет: "Ну вот, теперь хорошо, все ладно." А дед к костюму и ...не прикасался.

Был Андрей Иванович очень набожным человеком. По вере старообрядец. Соблюдал все посты, читал религиозные книги, не курил, одевался всегда опрятно. Пил только по праздникам и то умеренно. И несмотря на небольшой рост, силой обладал недюжинной. Из всех лекарств и снадобий предпочитал русскую баню, парился крепко, в сильном жару, в шапке и рукавицах. Умер дед в деревне Шаква Лысьвенского района в возрасте 93 лет. За год до смерти еще сам сено метал, шубы шил. Он вообще без дела никогда не сидел. А занемог - врачей не дал вызывать. "Это, мол, смертушка за мной пришла. Хватит, отжил свое." Лег на печь: "Ну-ка, покажите мне варначку-то." Это про правнучку Юлю (дочь мою), он с ней водился немного. Показали. И через день-другой дедушка тихо, без надрыва отошел в мир иной. Это было 7 мая 1977 года.

На Макарихе Лещевы жили около пяти лет. Здесь моя мама, а в ту пору просто Нюрка Лещева, влюбилась в парня Веню Вершинина из соседнего дома. Веня был непревзойденный гармонист. Но дед Андрей Иванович сказал, как отрезал: "За Веньку замуж не выдам. Выходить, так за его брата Васю. Работящий парень. А с Венькой вы все пропьете да пропляшете." А попробуй-ка раньше ослушаться отца. И вышла Нюра замуж за Васю Вершинина, Василия Васильевича - моего отца. И между прочим, жили в ладу и согласии более 50 лет. Хотя и не все гладко было в их отношениях. Большей частью перебранка возникала из-за пристрастия отца к спиртному. А начнет мать "пилить" его за это, отец только и скажет: "Для меня твои ругачки - как изюмны пироги". Мать и отойдет сразу. Правда, отец и дело не забывал. Он умел всё - и плотничать, и столярничать (красивые комоды и шифоньеры сам делал), и по слесарной части специалист, какие нарасхват. Недаром, преподавал слесарное дело в Лысьвенском техникуме. Ушел на пенсию с поста заместителя директора техникума по хозяйственной части. Отец - участник Великой Отечественной войны. Воевал под Старой Руссой. Подорвался на мине. И его по ранению комиссовали. Умер в ночь на Рождество Христово в 2000 году.

Мать, Анна Андреевна, в войну работала на Лысьвенском металлургическом заводе, проверяла качество знаменитых солдатских касок специальным прибором. Однажды шел по цеху главный инженер завода Аркадий Исакович Трегубов, остановился возле контролера: "Что же это ты так много касок забраковала?" А мама моя не растерялась: "Проверяйте сами, если не верите. Но я не хочу, чтобы по моей вине кому-то из наших солдат прострелили каску." Сел Трегубов за прибор, сам перепроверил бракованные шлемы: "И верно. Не годные. Молодец! Дело свое знаешь." А сам пошел по конвейеру дальше, нашел причину брака и такой разгон устроил... Большую же часть своей жизни мать работала бухгалтером в райпо, откуда и вышла на пенсию со значком "Отличник потребкооперации".

У моих родителей четверо детей - Вера, Ольга, Геннадий и Людмила. Вера, Людмила и я получили высшее образование. Все "иностранцы". Вера с Люсей закончили инфак Пермского пединститута (французский язык), а я в 1973 году - романо-германское отделение филфака Пермского госуниверситета по специальности "Филолог. Преподаватель французского языка." Ольга закончила Лысьвенский техникум, металлург. Особенно тяжело родителям жилось после войны. Мать по выходным подрабатывала - помогала соседям на сенокосе, полы в техникуме мыла. Все, глядишь, лишняя копейка в дом. А отец делал на продажу мебель.

Я, Вершинин Геннадий Васильевич, родился в Лысьве 17 октября 1949 года. После десятилетки (учился в школе № 11, жил на Горе, так что я «горский») в 1967 году поступил в Пермский политехнический институт на электротехнический факультет по специальности "Электропривод и автоматизация промышленных установок". Проучился один семестр. Бросил. Понял, что не моё. Устроился слесарем по ремонту промышленного оборудования на ЛМЗ, в ремонтно-механический цех, где уже работали мои одноклассники Шурик Софронов, Вадька Головин, Коля Шеин и Серега Никитин. А в 1968 году (в армию не взяли из-за болезни) поступил в ПГУ. По его окончании вместе с женой Надеждой Константиновной (женились на пятом курсе в 1973 году) был распределен в спецшколу-интернат Чирокчинского района Кашкадарьинской области Узбекистана, где в кишлаке преподавал русский язык и литературу, математику и пение (это вместо французского-то языка!). В 1974 году вернулся в родной город, где работал учителем французского языка в школе № 2, затем инженером пожарной профилактики и наладчиком холодно-штамповочного оборудования на ЛМЗ. Одновременно писал зарисовки о людях и стихи в городскую газету "Искра", куда и пригласили в марте 1976 года. Более 10 лет заведовал сельхозотделом в этой газете. В 1986-88 годах - инженер профориентации ЛМЗ. А затем снова журналистика: корреспондент многотиражной газеты «За передовую металлургию», одновременно подрабатывал сторожем-дворником. Около семи с половиной лет (с 1994 по 2001 год) работал в газетах Чусового – «Чусовской рабочий» и «Чусовской металлург». С ноября 2001 года - корреспондент корпоративной газеты "ГородЪ" (г. Лысьва).

Член Союза журналистов России с 1980 года. Неоднократный лауреат  областных конкурсов журналистского мастерства (имени А.Гайдара, "Журналистская весна") в номинациях "Острое перо", "Мастер портретных зарисовок", "Лучший репортер", «За здоровый образ жизни», «Земля тревоги нашей», «Верность профессии». Публикации - в газетах Лысьвы и Чусового, в "Пермских новостях", в "Звезде", в журналах "Смена" (1989 г.), «Урал» (2004 г.), «Стародуб» (Красноярск, 2010 г.). Автор шести книг: "Глубинка" (стихи, г. Лысьва, 1998 г., тираж 1300 экз.), "Ромашка - цветок любви" (проза, г. Чусовой, 2000 г., 1000 экз.), «Зарека ты моя, Зарека» (проза, г. Лысьва, 2005 год, 500 экз.), «Рябиновый август» (очерки, стихи, рассказы, Лысьва, 2007 г.), «Под музыку природы» (стихи, Лысьва, 2008 г.), «Живая вода» (повесть, рассказы, поэмы, Пермь, 2010 г.). Стихи публиковались также в коллективных сборниках - "Городской романс", "Та самая весна...", «Солнечная радуга», «По волнам вдохновения»  (г. Лысьва, 1999-2010 годы), "Душевные искры" (г. Москва, «Металлургиздат», 2000 г.), «Складчина» №№ 7 и 10 (Екатеринбург, 2004 и 2006 годы).

По итогам 2002 года стал победителем Всероссийского конкурса журналистов «Золотое перо России» за цикл публикаций о возрождении русских деревень. И пока, по утверждению бывшего секретаря Пермской журналистской организации Василия Мосеева, являюсь единственным среди журналистов Прикамья обладателем этой высшей профессиональной награды.

Из российских писателей и поэтов с удовольствием перечитываю Сергея Есенина, Николая Рубцова, Ивана Бунина, Алексея Решетова и, конечно, Виктора Астафьева, встречи и беседы с которым оставили неизгладимое впечатление. Знаком с творчеством Михаила Смородинова, Анатолия Гребнева, Валерия Возженникова,  Ивана Лепина, Федора Вострикова, Виталия Богомолова, Валентины Телегиной, Ивана Гурина (пермские поэты и прозаики), Евгения Евтушенко, Владимира Крупина (Москва), Валентина Курбатова (Псков), Виктора Лихоносова (Краснодар). В домашней библиотеке есть подаренные ими книги с автографом. 

Увлечения (помимо стихов и прозы) - рыбалка зимняя и летняя, шахматы, велосипед, гитара, баян, авторская песня, "тихая" охота. Это порой мешает сосредоточиться на творчестве. Но пока ничего не могу с собой поделать. А может и не надо ничего менять?...

Жена, Надежда Константиновна, преподавала русский язык и литературу в училище. Имеет знак «Отличник профтехобразования». Увлекается краеведением и генеалогией. Составила родословную русского писателя Виктора Петровича Астафьева. В 2009 году была приглашена министерством культуры Красноярского края на мероприятия, посвященные 85-летию В.П.Астафьева. У нас двое детей. Дочь Юлия - бухгалтер. Сын Павел живет и работает в Краснодарском крае. Там он начинал тележурналистом и весьма удачно: за победу в одном из конкурсов журналистского мастерства премию ему вручали губернатор края Александр Ткачев и министр сельского хозяйства России Алексей Гордеев. Но из-за низкой зарплаты вынужден был поменять профессию: сейчас работает на машиностроительном заводе в Тихорецке. Дети имеют высшее образование.

Старшей внучке Наташе четырнадцать лет. Деда до сих пор зовет "Дедягой". Усвоила еще совсем маленькой (интуитивно) склонность русского языка к экономии в произношении, и деда Геня стал Дедягой. Есть еще три внука второклассница Марина, пятилетняя Маша и Коля, ему четыре годика. Это дети сына.

Есть у меня еще один "ребенок", который также близок и дорог мне. Это лысьвенский литературно-поэтический клуб "Родник", у истоков создания которого я стоял, был его руководителем. Основан он в 1990 году 25 января, в день рождения Владимира Высоцкого. Мы собирались, читали свои стихи, пели авторские песни, играли в буриме. Окрепнув, самодеятельные поэты вышли в трудовые коллективы, училища, школы, библиотеки. Творческие вечера родниковцев проводятся во Дворцах культуры и клубах города и района, На базе "Родника" через 6 лет после его создания появился еще один клуб: "Родничок" - детское литературно-поэтическое объединение, руководителем которого стала Наталья Нечуговских, с первых дней посещавшая "Родник". Многие из родниковцев (как взрослые, так и дети) становились лауреатами и дипломантами областного поэтического фестиваля "Земляки". За это время выпущено несколько коллективных сборников лысьвенских поэтов, пятеро родниковцев издали свои книги (стихи). Наши выступления пользуются популярностью среди почитателей поэзии. Однако это требует от нас и более серьезного подхода к своему творчеству.

В 2002 году я с головой ушел в газетную акцию "Вернем исчезнувшей деревне имя". Однажды мне попала в руки географическая карта 1919 года со всеми деревнями Лысьвенского района. Опубликовал их список в газете «ГородЪ», а рядом - зарисовку об интересном человеке, выходце из исчезнувшей деревеньки. И - я был поражен! - в редакцию приходили, звонили, писали: "А вот вы о такой-то деревне в том списке забыли сказать", "Расскажите о таком-то человеке", "А знаете, что неподалеку от Лысьвы был такой-то хутор?", "А не умрут ли и ныне действующие деревни?"

И тогда мы решили не ограничиваться одними публикациями об уроженцах из забытых деревень и хуторов. Решили на их месте устанавливать памятные знаки (столбы либо кресты) с названиями ушедших в небытие селений, с фамилиями коренных жителей, а рядом - скамеечку. А в один из престольных праздников (а такие были в каждой деревне) организовать сходку земляков, покинувших малую родину в силу разных обстоятельств (коллективизация, укрупнение "неперспективных" деревень и т.п.), с тем, чтобы люди просто помянули своих родных, соседей, вспомнили, на каком месте находился их отчий дом... Нашу идею горячо поддержали читатели, учредители нашей газеты, администрация города. Ведь если вернем умершей деревеньке имя - бережнее станем относиться и к нынешним, еще живым. К нашей акции подключаются школьники, юные краеведы. Объявляли конкурс на лучший материал, касающийся деревенской темы.

С того времени прошло почти десять лет, а мои единомышленники братья Борис, Александр и Иван Мехряковы, Григорий Пермяков и я по-прежнему устанавливаем на местах исчезнувших деревень поклонные кресты и скамеечки. Таковые появились в Веснино, Крутом Логу, Еверзиках, Костино, Горюнах, Волково, Мехряково, Каракшино, Талой, Новиковке, на хуторе Кухтанка, а также в деревне Быковка на месте сгоревшей дачи писателя Виктора Астафьева. И как результат - издание в 2010 году лысьвенских краеведческих альманахов «Незабытые деревни» и «Деревенские страницы истории» (редактор Николай Парфенов), в числе авторов которых стали мои «старички-разбойнички» и я.  Это  книги об истории крестьянского движения в районе, о людях трудной судьбы, выходцах из деревень и сел.

В 2003 году, к 55-летию «Привода» в Лысьве прошел первый парад старинной техники. Поскольку я в ту пору вел в газете рубрику «Привет из гаража», мне  довелось стать и организатором, и участником парада ретро-техники, в котором самой древней была легковая «эмка» из Чусового (1926 года выпуска!). А я рулил …на своем стареньком велосипеде «Урал».

В 2004 году на страницах «Города» периодически появляются материалы под рубрикой «Не дадим умереть прошлому». Эту газетную акцию в защиту старинных зданий Лысьвы и памятников архитектуры я вел в течение года. Если по зданию наследников графа Шувалова дело сдвинулось с места: на уровне города и Пермского края принято решение о реставрации Шуваловского особняка (в него после реставрации переедет Лысьвенский историко-краеведческий музей), то Дом бывшего управляющего горным округом Онуфровича, который ныне занимает церковь Иисуса Христа, продолжает ветшать…

В 2006 году по моей инициативе (сколько оббегал кабинетов!) на фасаде дома № 36 по улице Мира была установлена мемориальная доска в память известного академика, врача-офтальмолога и изобретателя искусственного хрусталика глаза, Героя Социалистического Труда Святослава Федорова.

А начиная с 2008 года по сей день, в Лысьве проводятся соревнования по городошному виду спорта – в День города, День физкультурника и День машиностроителя металлурги и приводовцы бьются за звание сильнейшей команды. Одновременно подводятся итоги и в личном первенстве. Даже чемпионом по городкам  удалось стать однажды – в День физкультурника в 2008 году. Городки – это своего рода продолжение газетной акции «Возродим старинные русские игры», которую я начинал в газете «Электротяжмаш-вести».

В 2008 году газета «ГородЪ» была ликвидирована, на ее базе владельцы завода «Привод» создали корпоративную газету «Электротяжмаш-вести», в которой я и работал до ноября 2010 года. Ныне на заслуженном отдыхе.

Есть также задумка издать отдельной книгой путевые заметки о поездке в Красноярск к Виктору Астафьеву, интервью и переписку с ним, воспоминания о встречах с писателем. Вот бы еще как-то в сутках увеличить количество часов...

Возможно, прочитав автобиографию, иной воскликнет: «Эк, как он расписал себя. Хоть на божничку ставь». Ну, во-первых, что было, есть, то и написал. Во-вторых, мы, русские, порой бываем до того ложно скромны, что перед тем, кто по статусу чуть выше тебя, ведем себя рабски унизительно. И, в-третьих, надо наконец научиться уважать себя. Научимся этому, станем гордиться своей малой родиной, Россией, которую скептики как только ни обзывают – «и темной, и отсталой, и забитой, рабской» - это при том, что «в начале XX века она была мировым лидером по производству продовольствия, мы были первыми до разрушения Российской империи в изобретении подводной лодки, автомобиля, парового двигателя, радио, электросварочного аппарата, велосипеда, торпедного катера и т.д.» (Александр Зиборов, журнал «Москва» № 2 2011 года), научимся работать, как трудились наши пращуры до «антирусской» революции 1917 года – с полной отдачей, до самозабвения, почувствуем себя хозяевами на своей земле, и мы, россияне, не будем жить так плохо и бедно, как сейчас, когда Россия находится в конце сотни самых развитых стран современности (до революции входила в пятерку).

И в заключение «Автоинтервью»:

Чего боюсь? Устать от жизни.

Чего хочу? Весны в душе.

На чем держусь? На вере в ближних.

Чего стыжусь? Да слаб уже…

Чего не сделал в жизни этой?

Не хватит пальцев сосчитать.

Каким поделишься советом?

С улыбки день свой начинать.

Прожить сумеешь без надежды?

Без кислорода что за жизнь?

Кому отдашь поклон последний?

России-матушке: «Держись!»

Кто твой писатель самый лучший?

Влюблен в Астафьева давно.

А что нисколько не наскучит?

Рыбалка, женщины, вино!

Да, как и любой земной человек, я не без грехов. Но о них и прочих подробностях я, возможно, расскажу в автобиографической повести.

Геннадий ВЕРШИНИН

7 ноября 2011 г.